Проект «Феникс» - Страница 139

139

Заведующий лабораторий указал пальцем на верхний листок:

— Тут, справа, записана последовательность нуклеотидов в одном из тысяч ископаемых ретровирусов, которые имеются в «мусорной» ДНК каждого из нас. И в вашей такой имеется, и в моей. Известно, что этот ретровирус — родственник пресловутого HERV-W, однако до сегодняшнего дня никто не знал, каковы были его функции в прошедших тысячелетиях. Все, что мы знали, — это что такая последовательность встречается только у ветви гоминидов, потому как в геномах других животных, растений или грибов ее никогда не находили.

— То есть это специфически человеческий вирус?

— Похоже на то, хотя, повторяю, мы и сейчас почти ничего о нем не знаем. Не знаем, как он работает, насколько агрессивен, какие разрушения способен был вызвать в доисторические времена. Но ваше расследование может знаменовать перелом в молекулярной биологии и генетике. Больше того — перелом в Эволюции человечества.

Шарко был ошеломлен пафосом услышанного. Он долго смотрел на две тощие стопочки, потом взял в руки верхние листки и сравнил записи. Правая ни в чем не отличалась бы от левой, если бы не подчеркнутые биологом участки. Синим маркером были выделены фрагменты между примерно сотней «нормальных» повторов букв А, Т, Ц и Г.

— Это и есть «мусор», свойства которого нам пока неизвестны, но который, видимо, и мешает ретровирусу, внедренному в наш геном, проявить активность, — уточнил Лемуан. — В нашей ДНК полным-полно всяких обломков и отходов, которые никак не влияют на организм. — Он раздвинул стопки по три листка и положил между ними еще одну. — А теперь внимательно всмотритесь в эту последовательность.

Шарко прищурился. Новая последовательность показалась ему как две капли воды похожей на предыдущие, но здесь на первый взгляд было куда меньше пометок маркером: всего штук двадцать на страницу или около того. Последовательность чрезвычайно близкая той, что характерна для генома кроманьонца, и все-таки от нее отличающаяся. Шарко поднял озадаченный взгляд на ученого:

— Это и есть ретровирус, которым был заражен Феликс Ламбер? Да? Вы выделили его, исследуя больной мозг Феликса?

Биолог кивнул:

— Совершенно верно. Слева — последовательность, которую передали нам вы. В центре — обнаруженная при исследовании ДНК, которую мы получили из клеток мозга Ламбера. А справа — та, что свойственна нам всем, абсолютно безобидная. Слева направо, как вы видите, количество обрывков и обломков растет. Теперь гляньте в электронный микроскоп.

Комиссар повиновался. Посмотрев в окуляр, он увидел большой черный шар, окруженный напоминающими колючую проволоку закрученными нитями, и еще две нити, уже ровные и более длинные: они отходили от центрального шара и делали все вместе похожим на уродливую медузу. Это чудовище, казалось, плавало в масле. Шарко почувствовал, что волосы у него встают дыбом. Мир бесконечно малого пугал его.

— Разрешите познакомить вас с ГАТАЦА, — сказал в этот момент Лемуан. — Такое имя мы пока, на время, дали патогенному биологическому агенту, который обнаружен в тканях организма Феликса Ламбера. Речь идет о древнем атавистическом ретровирусе, который слегка мутировал, — именно после мутации он и стал таким, каким вы видели его на бумаге. Основываясь на том, какие изменения были обнаружены при аутопсии Феликса Ламбера, можно сделать вывод о том, что ГАТАЦА постепенно, очень медленно и безболезненно, наводняет клетки человеческого тела (главным образом — клетки мозга). Процесс это весьма длительный, он занимает долгие-долгие годы, примерно как в случае с ВИЧ. И только тогда, когда человек, невольно оказавшийся владельцем ретровируса, достигнет зрелости, скажем, лет двадцати, патогенный агент переходит в наступление. Что именно дает ему сигнал к атаке: биологические часы, выделение какого-то гормона или старение клетки, — об этом говорить еще слишком рано. Ясно только, что с некоего мгновения возникает бурный репликативный цикл — ГАТАЦА начинает бешено размножаться в нервных клетках мозга, разрушая на своем пути в организме хозяина все, что только может. Примерно таков же механизм действия рассеянного, или множественного, склероза и болезни Альцгеймера. Дальнейшее нам хорошо знакомо: человек становится неуравновешенным, агрессивным, грубым, жестоким.

У Шарко пересохло в горле, он, покривившись, допил кофе и спросил:

— А что, это заразно?

— Этот вирус не передается ни воздушно-капельным путем, ни при непосредственном контакте с владельцем. Передается ли он половым путем? Пока мы об этом ничего не знаем. Одинаково или по-разному он ведет себя в организме мужчины и в организме женщины? Тоже не знаем. Мы не знаем даже того, когда и каким образом ГАТАЦА проник в организм Феликса Ламбера. Подцепил он его во время полового акта? А может быть, ему ввели этот ретровирус? Когда? Где? И — кто создатель ГАТАЦА? Если верить книге Тернэ, носителем этого вируса был Грегори Царно, оттуда же известно, что им поражены еще пять человек. При этом неизвестно, кто это, и непонятно, почему именно они. Понадобятся недели, если не месяцы, чтобы найти ответ на все эти вопросы. Но только представьте, какой ущерб человечеству может нанести этот ретровирус, если он передается от человека к человеку при каждом половом акте! Число зараженных в таком случае может расти по экспоненте. — Лемуан отдал Шарко листки распечаток. — Ваши открытия тут основные, самые важные. Та форма последовательности, которой вы нас снабдили, выглядит как изначальная, еще не мутировавшая. Возможно, она еще опаснее, возможно, она еще более жестока, возможно, она еще быстрее распространяется… Сегодня люди умеют создавать вирусы, культивировать их. И вот теперь, когда мы своими глазами видим, на что способен ГАТАЦА, представьте себе, каким чудовищным оружием он может стать в руках человека, который владеет, так сказать, методом эксплуатации такого доисторического вируса, способом его встраивания в генетический код.

139