Проект «Феникс» - Страница 60

Она писала также о поведении людей, о латерализации головного мозга, о перераспределении психических функций между левым и правым полушариями. Отмечала сложности, которые возникают при исследовании латерализации у человека: о воздействии культуры, о мнимых правшах, о способности одинаково владеть обеими руками, например, писать правой рукой, а есть левой. Она приводила аналогии, наблюдавшиеся у животных: у жаб, цыплят, крыс, кошек, рыб, головастиков. Обилие цифр, таблиц, математических формул, заполнявших страницы работы, должно было надолго обеспечить Еве благосклонность профессоров.

Но вот девушка перешла от теории к практике. Для начала, чтобы собрать статистические данные, она обследовала сотню детских садов. Ей было известно, что воспитателей уже больше тридцати лет обязывают систематически заполнять на детей специальные карточки, где отмечались в том числе наличие и развитие функциональной асимметрии тела или мозга и других проявлений левосторонности, сенсорной, моторной, когнитивной, а затем все эти сведения архивировать. Данные из таких карточек были очень важны для нее, потому что, даже если родители пытаются переучить левшу, обычно это происходит уже после того, как малыш приходит в младшую группу детского сада. Таким образом, в первые годы жизни ребенка гены оказываются важнее воспитания. А это значит, что именно в детском саду можно получить самую достоверную информацию о подлинной латерализации у людей. Изучив все карточки, Ева Лутц пришла к выводу, что левши составляют около десяти процентов населения Франции.

Словом, она писала классическую научную работу, не делая никаких особенных открытий.

Но весной 2010 года все изменилось по воле случая. Ева, сама левша, взглянув на висящую в ее комнате фотографию поединка, вдруг заметила, что ее соперница тоже держит рапиру в левой руке. Ей стало интересно, тут простое совпадение или что-то иное? Девушка стала рыться в базах с данными о спортсменах и обнаружила, что количество левшей среди тех, кто занимается любыми видами единоборств, гораздо выше среднего. Почему? И почему количество левшей уменьшается в тех видах спорта, где соперники дальше друг от друга? Сопоставив две группы данных, она сделала вывод, что доминирование левой руки связано не с видом спорта как таковым, а с расстоянием между соперниками на площадке.

И тут она поняла, что столкнулась с чем-то очень важным и серьезным: может ли тот факт, что человек — левша, иметь хоть какое-нибудь отношение к качеству его физических контактов с другими, а если конкретно — к проявлениям жестокости.

Для того чтобы проверить свою гипотезу, она углубилась в историю, особенно интересуясь цивилизациями, в которых всё, а прежде всего сама возможность выжить, решалось силой. Доисторические люди, викинги, готы… Люди, которые, чтобы добыть себе пищу, нападали на себе подобных и убивали их. Или делали это попросту из страсти к разрушению. Судя по результатам исследований их оружия, утвари и искусства, многие из этих агрессоров были левшами. Гипотеза Лутц находила подтверждение.

В июне — июле 2010 года ухудшаются отношения между Евой и ее научным руководителем: она подолгу не присылает профессору результаты работы, а если шлет, то какие-то обрывки, и таким образом защищает свое открытие от посторонних глаз. Прокладывая в науке свой собственный путь, она решает провести самостоятельные исследования, и летит в самый криминальный город Мексики Сьюдад-Хуарес. Цель — проверить, наблюдается ли здесь, где преступники составляют едва ли не большинство населения, такое же преобладание левшей над правшами, какое было сотни и тысячи лет назад у изученных ею народов. Однако, к величайшему сожалению исследовательницы, выяснилось, что процент левшей среди местных убийц не выше среднего. Развитие цивилизации, в которой действуют строгие законы, совершенствование способов нападения, главным образом — огнестрельного оружия, позволяющего не приближаться к жертве, привели к тому, что левши стали менее востребованы. Так что же — девушку разочаровала неумолимая логика эволюции? Безусловно. Но она не смирилась, не успокоилась — она решила отправиться в Бразилию. Зачем — неизвестно, хотя основания для поездки именно туда были, вероятно, вескими, иначе она бы не задержалась там на целую неделю. Но что она делала в Манаусе так долго? Город, конечно, большой — может быть, и здесь она столкнулась с высоким уровнем преступности? Или она думала найти там иные формы насилия? Или летала туда, чтобы с кем-то встретиться? Узнать об этом невозможно, пока полицейским доступны лишь сведения о том, что в Манаусе Ева Лутц истратила много денег.

Вернувшись во Францию, она не сделала ни одной записи: странички с названием «Бразилия» остались пустыми. Случайно? А может, открытие, сделанное там, оказалось настолько важным, что исследовательница решила сохранить его только в памяти? Как бы там ни было, по возвращении Лутц обратилась к руководству пенитенциарных учреждений с просьбой разрешить ей встречи с заключенными, причем все эти заключенные совершили жестокие убийства и все были левшами.

Тюремное начальство не сразу откликнулось на просьбу Евы Лутц, но уже тринадцатого августа состоялась ее встреча с первым арестантом, двадцать седьмого она повидалась с Царно, а двадцать восьмого полезла в горы. Известно еще, что меньше чем неделю спустя она снова забронировала билет в Манаус.

И вот, идя рядом с Леваллуа по авеню Монтеня, Шарко вдруг понял, и понимание это сразу перешло в убеждение: случилось нечто, сразу все ускорившее. Именно тогда, когда Ева была в Бразилии. Что-то, пробудившее в ней интерес — и еще какой! — к французским убийцам. Причем только к левшам, молодым, крепкого телосложения и проявившим в отношении жертв крайнюю жестокость. И это произошло до того, как она приехала к Грегори Царно.